Прошел Петро по деревне и не встретил ни одного человека, хотя был рабочий день, и в это же время до того, как все разбомбили, деревня гудела; по улицам то и дело проезжали тракторы и машины, возчики на лошадях, мальчишки на мотоциклах и велосипедах, люди щли на работу и с работы. А сейчас все замерло, как будто нет никого в деревне (на самом деле количество дворов больше пятисот, а в последнее время еще и новые дома появились). Выходит, не нужно было все то, что они делали в колхозе? Странно все это. Он разговаривал как раз перед всей этой разрухой - между прочим, очень емкое это слово, разруха, характеризует то, что мы периодически делаем со своей страной - с бухгалтером колхоза, который сказал, что, когда он сдавал дела в конце 80-х, на счету колхоза было пятьсот тысяч рублей своих денег. Колхоз-то был прибыльным: и зарплату всем выплачивали, и технику приобретали, и станки, и запчасти, и пенсионерам помогали дрова привезти, и школе помогали, и дома для колхозников строили, и дороги содержали в порядке, и все поля засевались и обрабатывались.
Вот и выходит, что мы разрушили прибыльное отлаженное хозяйство. А таких хозяйств сколько по стране? Технику перестали закупать, заводы тоже остановились. Оборудование растащили на металлолом, сдали, продали оборотистые дельцы. Сын рассказывал, как целые заводы растаскивали и распродавали на металлолом. И опять совершили революцию, которая привела страну к очередной разрухе. А вот у них там, на Западе, нет ведь такого. Как хозяйствовал крестьянин на своей земле веками, так и продолжал хозяйствовать. Свой опыт и накопленные средства передавал по наследству. И так, работая беспрерывно многие десятилетия и поколения, они многого добились. Петро никогода не был за границей, но видел по телевизору, какая там техника, какие фермы, как организовано производство, и сравнивал с тем, что делали и как жили они.
Один вопрос не давал ему покоя - неужели мы хуже, чем они, неужели мы не можем создать такое же изобилие, чтобы всего было вдоволь, навалом. И вспомнились ему рассказы деда о том, как жили здесь латыши на хуторах еще до революции. Приехали они сюда в конце 19-го века по милости российского царя, который выделил им земли на Урале с целью внедрения земледелия.
Все было покрыто лесом, полей не было в этих краях. И вот приехали безземельные крестьяне из Латвии и стали корчевать леса. Техники никакой не было, все делали в ручную. Помочь друг другу тоже не могли, поскольку всем нужно было и строиться, и расчищать поля, и сеять. Ждать не стали, засевали руками землю между пней. Самые первые урожаи зерновых были просто невиданные, тяжелый труд быстро стал окупаться. Дело пошло настолько хорошо, что трудолюбивые крестьяне на плодородной земле быстро стали зажиточными. Не прошло и десяти лет, как они стали закупать технику на тока и даже первые тракторы. Продукции производили настолько много, что на местном райнном рынке не могли все продать. Масла сливочного производили так много, что смазывали им телеги.
